Представил: Сафронов И.П., к.ф.н.

Итак, философская культура педагога - необходимый элемент его профессиональной компетентности. “Она поддерживает жизнь в нас”, - писал Л.С.Выготский, и жизнь в педагогике немыслима без определенного уровня философской подготовки. Иначе учитель превращается в механизм для зачитывания учебника, становится “печальным наборщиком готового смысла” (О.Мандельштам). Сегодня нельзя утверждать, что представление о том, какой должна быть эта подготовка, окончательно сформировано. Педагогика и философия пока робко идут навстречу друг другу, с трудом избавляются от собственных комплексов непогрешимости, “научности”, от корпоративной замкнутости, профессионального снобизма. Философские разработки по проблемам образования нередко “витают в облаках”, не учитывают жизненных реалий. Педагоги, берущиеся за философское осмысление образовательного процесса, часто демонстрируют полное непонимание природы философского знания, философскую некомпетентность. Поэтому, не претендуя на бесспорность и абсолютность, попробуем очертить контуры того, что является философской культурой педагога.

Сама философия в ее греческой, изначально европейской форме родилась из демократической формы правления в греческих городах-полисах. Равноправие свободных граждан перед законом и возможность участия каждого в выполнении общественных функций способствовали развитию критического мышления. Необходимость (и возможность) выступать в народных собраниях, логически и обоснованно защищать свою позицию перед аудиторией, требующей доказательств, имеющей право возражать и не соглашаться, привела:

а) к появлению логики - фундамента философии;

б) к рождению диалога как формы общения и мышления;

в) к философствованию как соотнесению разных логик и разных смыслов, в том числе и иррациональных.

Это и определило специфику философской культуры в отличие от культуры научной, основывающейся на единой логике, на объективных, внеличностных значениях. Последние присутствуют в чистом научном познании, но живая реальная человеческая жизнь всегда пронизана индивидуализированными, личностными значениями. Даже познавая всеобщее в науке или культуре, мы вписываем его в неповторимую картину нашего личного опыта. Вот почему наши традиционные учебники, предлагая в качестве “философского “ знания безаппеляционное и безоговорочное утверждение одной логики и одной системы смыслов, учили не философии, а идеологии. Поэтому в обыденном сознании сам термин “философствование” отождествляется с ненужной, не приносящей практических результатов “болтовней”. При этом не видится и не ценится (а часто и становится опасным) единственный практический результат философствования - умение самостоятельно мыслить о мире и о самом себе на основе понимания множественности смыслов одного и того же понятия, теории, логики, позиции.

В этом смысле философская культура педагога мало чем отличается от философской культуры любого образованного человека, но в силу профессиональных функций учителя она становится основой современного типа образования: педагог, передающий знания на основе готовых, однозначных логических схем, сам не ориентирующийся на понимание и не способный к нему, может воспроизвести в учащемся эрудита, но не образованного, то есть умеющего мыслить и творить человека.

Индивидуальная философская культура всегда в той или иной мере представляет собой специфическое отражение культуры общества в целом. Философская культура человека - сложное и многогранное проявление духовного мира личности. Философская культура состоит в той или иной степени овладения культурными смыслами, накопленными человечеством, в методологической подготовке, в способности к мировоззренческому самоопределению. В этом смысле философская культура выступает как стержень общей культуры человека, как показатель его “включенности” в культуру. В отличие от природы культура имеет субъективный источник происхождения - создается людьми. Поэтому культуру можно обнаружить именно в социальной деятельности. Она пронизывает все сферы общественной жизни и жизнедеятельности человека. В любой сфере деятельности человек не только испытывает на себе влияние культуры, но и сам в большей или меньшей мере участвует в ее формировании. Философская культура способствует самостоятельной личностной ориентации в окружающем мире, помогает определить оптимальные формы общения с людьми: общение всегда предполагает реализацию определенной системы ценностей, осознание своих ценностей, умение соотнести их с чужими - основу позитивного общения. Без осознанного мировоззренческого самоопределения трудно выбрать направления и способы социальной, профессиональной и личностной самореализации.

В профессиональном поведении учителя, в том, как он общается с учащимися, коллегами, родителями учеников отражается активно освоенное им культурное наследие и сложившаяся на этой основе его система педагогических, социальных, нравственных, интеллектуальных ценностей. Это проявляется в понимании целей общения, в оценке ситуации, в выборе конкретных способов профессионального поведения от тех или иных педагогических методик и технологий до личностной, индивидуальной позиции в конкретной педагогической ситуации. Можно иметь знания о целях, способах , методиках обучения, нравственно-психологических сторонах педагогической деятельности, содержании преподаваемого предмета. Такие знания могу быть пассивно освоенным культурным наследием. Активное их освоение предполагает ценностный подход к ним, то есть соединение знаний с определенной системой своих профессиональных и личностных смыслов.

Способность к профессиональной рефлексии - осознанию смысла собственного профессионального поведения- предполагает понимание сущности образования как культурного явления в его историческом развитии. Образование как механизм транслирующий и воспроизводящий культуру динамично, его характеризует смена ценностей, методов, способов присвоения и порождения культурных смыслов, то есть то, что и принято называть сменой образовательных парадигм. Компетентность педагога как его способность и готовность решать профессиональные задачи на достойном уровне требует не только знания своего предмета, (в этом плане выражение “он - хороший предметник” сегодня звучит сомнительным комплиментом учителю), но и понимания того, что собой представляет образование в его культурном, цивилизационном и социальном смыслах. Если рассматривать образование как подготовку будущего специалиста, то выстраивается один тип педагогической деятельности и вполне определенное, функциональное отношение к учащимся. Если понимать под образованием способ включения человека в культуру и форму его самореализации, то это требует принципиально иных критериев его оценивания, а, кроме того, отбрасывания комплекса непогрешимости в знаниях и поведении учителя. Таким образом, основой нравственной позиции в профессиональной деятельности учителя выступает система его профессиональных ценностей. А последняя формируется на основе определенного представления об образовании в целом.

В последние годы в качестве очередной панацеи от всех бед образования (имея в виду его содержательную, результативную сторону, а не социально-экономический престиж) все чаще предлагают новые образовательные технологии. Образовательные технологии представляют собой определенную совокупность последовательных, алгоритмизированных шагов по организации образовательного процесса. Они воспроизводимы и рассчитаны на стандартную, усредненную педагогическую ситуацию. Как правило, большинство из них основаны на применении компьютерных методик. Против образовательных технологий самих то себе возразить нечего, они необходимы, им надо обучать, их надо использовать. Но хочется предостеречь от моды на тотальную технологизацию как основное средство решения проблемы качества в образовании. Автору приходилось сталкиваться в системе вузовского педагогического образования и в системе переподготовки учителей с “революционным” решением проблемы качества образования: надо собрать педагогов, обучить их новым технологиям, то есть определенной последовательности педагогических приемов, и потом эти учителя смогут не только дать учащимся фундаментальные знания, но и научить их мыслить, сформируют высокую общекультурную подготовку учащихся. Появился даже термин “туннельные технологии”, который предполагают жесткое проведение ученика к запланированному результату по заданной, строго алгоритмизированной логике. Это может быть использовано в качестве одного, причем далеко не ведущего, элемента образовательного процесса. Распространение же алгоритмизированных технологий на весь процесс образования просто невозможно, прежде всего, потому, что невозможно отождествление образования и обучения. Образование, как писал еще в прошлом веке Г.Гегель, предполагает две стороны: обучение и развитие. Без развития, которое возможно лишь в форме саморазвития, не поддающегося предварительному жесткому проектированию, образование превращается в дрессировку, муштру, во что угодно, но образованием быть перестает.

Какие бы приемы по развитию мышления у детей мы не осваивали, каким бы эвристическим, то есть направленным на развитие и реализацию творческих возможностей человека методикам нас не обучали, - качество образования ученика начинается с образованности педагога. Любые технологии и методики - лишь формы педагогической деятельности, содержание же определяется образованностью учителя. А последняя не сводится к знаниям “по предмету” или методическим навыкам, а предполагает высокий уровень научной, мыслительной, нравственной культуры. Профес-сиональная культура учителя - его способность к развитию, совершенствованию своих возможностей в решении нестандартных педагогических ситуаций, в осуществлении своих профессиональных ролей с учетом культурной и социальной динамики. В основе этого - профессиональная рефлексия как самооценка и самоопределение, предшествующие саморазвитию, учителя. Необходимой пред-посылкой педагогической рефлексии выступает философская культура педагога - владение культурными смыслами знаний и способов их использования в целях развития личности учащегося на основе общекультурной, методологической и интеллектуальной подготовки.

Чем выше уровень такой культуры, тем большее число вариаций профессионального поведения (на уровне выбора содержания обучения, методик, технологий, педагогических и психологических позиций) доступно педагогу, и тем более вероятно, что он осмысленно выберет оптимальный способ поведения.

После некоторого затишья резко возрос поток научной, литературно-художественной, религиозной, педагогической литературы. Очень важно не впитывать из этого потока все подряд по принципу “губки”. Ведь у многих до сих пор сохранилось абсолютное доверие к печатному слову: если что-то напечатано, да еще в столичном издательстве, то это безусловно верно, научно и апробировано. Важно ассимилировать из информации то, что, соответствует выбранной профессиональной стратегии, а не маскирует очевидные вещи наукообразным языком, создающим у рядового педагога иллюзию “научности”. Важно быть свободным от повальной, неосмысленной моды то на религию, то на паранауку, то на русскую философию рубежа 19-20 веков. Можно рассуждать о едином Космосе и русском космизме, упоминать Чижевского, Федорова и Вернадского. Но важнее показать ученикам нравственный и научный смысл их идей, объяснить, почему в конце 20 века резко возрос научный интерес к этим идеям, как он связан с внутренней логикой развития естествознания и самой цивилизации, понять смысл теории глобального эволюционизма и антропного принципа в естествознании как нового уровня возвращения к идеям начала века.

Сегодня редкий из учителей-литераторов далек от моды на изучение Библии как литературно-религиозного памятника культуры. Но любое изучение библейских текстов бессмысленно, если учитель не понимает специфики религии как культурного феномена, не может показать через эти тексты культурные функции религии: нормативно-нравственную, социализирующую, психотерапевтическую, функцию по формированию у личности механизма самосовершенствования через идеи греха и блага, через механизм исповеди - одно из высших педагогических достижений человечества. Может ли учитель истории показать уникальность и ценность российской истории, своеобразие российского менталитета без понимания философско-мировоззренческих и социально-деятельностных основ православия, воплотившего в себе через византийскую культуру древнегреческую идею всемирного Логоса в отличие от католицизма и протестантизма? Именно философская культура как умение ориентироваться в теоретическом самосознании культуры дает возможность осмыслить научное, социальное, художественное знание, понятие, теорию или событие как явление культуры, увидеть их общечеловеческие и этнические корни. Понимание философских предпосылок любого знания позволяет увидеть в нем культурно-исторический и личностный смысл, то есть включить их в единое движение человечества через прошлое к настоящему и будущему и соединить их с индивидуальным жизненным путем человека.

Личностное осмысление знания предохраняет от слепой веры в авторитеты, позволяет занять позицию, прекрасно сформулированную отечественным ученым, нашим современником Г.С.Померанцем: “Авторитеты образуют систему координат, в которой я сам прочерчиваю свою кривую” (См.: Померанц Г.С. Прорыв сквозь идеологию. Вопросы философии. 1993. №2. С.110).

Когда-то известный физик Н. Бор дал шутливое определение того, кто может считаться специалистом: это тот, кто знает некоторые привычные ошибки в своей области и умеет их избегать. Специфика работы педагога - в постоянном прокладывании пути среди поля ошибок: собственных, ученических, сделанных учеными, методистами, политиками и администраторами. Философская культура в какой-то мере способна предохранить от бездумного следования за чужими ошибками. Как писал И. Кант: “... величайшая и, может быть, единственная польза всякой философии чистого разума только негативна, эта философия служит не органом для расширения, а дисциплиной для определенных границ, и, вместо того, чтобы открывать истину, у нее огромная заслуга: она предохраняет от заблуждений” (Кант И. Соч. в 6-ти т.т. М., 1964. Т.3. С. 655).

В основе философской культуры не лежит стремление разделить философские позиции на правильные или неправильные. Истины математики, поскольку они логически обоснованы и доказаны, обязан принять всякий. Любое или почти любое научное знание можно рассматривать как истинное или ложное, исходя из сложившихся в данной научной парадигме критериев истины. К философским воззрениям, хотя и они обосновываются путем рассуждений с соблюдением правил логики, этот подход неприменим. Можно ли требовать предпочесть какую-либо философскую позицию как правильную, истинную в “научном” смысле в сравнении с другой, ложной? Можно ли отвергать Платона, как заблуждающегося, в сравнении, например, с Сартром или Ясперсом? Нет. Просто для кого-то может быть ближе Сартр, в силу того, что его умонастроение попадает в резонанс с экзистенциональным философствованием, или потому, что философия Сартра более понятна. Такое предпочтение может быть обусловлено, например, любовью к творчеству Л.Н.Толстого, в “Крейцеровой сонате” и “Смерти Ивана Ильича” которого в художественной форме выражено то, что перевел на язык современного теоретизирования Жан-Поль Сартр. Или можно знать, но не принимать философию Ф.Ницше, потому, что, несмотря на все его достоинства, его философская правда не воспринимается как Истина, она - чужая, так как не соответствует чьим-то личным взглядам и жизненным установкам.

“В противоположность наукам философскому мышлению не присуще, не свойственно прогрессивное развитие. Конечно, мы ушли дальше, чем древнегреческий врач Гиппократ. Но едва ли мы можем сказать, что мы ушли дальше Платона. Мы ушли вперед только в том, что касается материала научного познания, использованного им. В самом же философствовании мы, быть может, только еще вновь приближаемся к нему. Достоверность, которая может быть приобретена в философии, не является научной, т.е. одинаковой для всякого человека, это - убеждение, в достижении которого участвует вся сущность человека. В то время как научное познание направляется на отдельные предметы, знать о которых совершенно не обязательно для каждого, в философии речь идет о целостности бытия, которая присуща человеку как таковому. Правда, развитая философия связана с науками, она делает своей предпосылкой то наиболее высокое состояние, которое достигнуто науками в соответствующую эпоху. Но смысл философии имеет совершенно иное происхождение” (Краткая философская энциклопедия. - М.: Издательская группа “Прогресс”, 1994. С. 481).

В чем же в таком случае состоит философская культура? В знании основных философских позиций, выработанных культурой, в умении понимать их логику, социальную и культурную обусловленность. Наконец, в осознании тех нравственных импульсов, которые задаются той или иной философской теорией. Здесь мы обнаруживаем еще одну важную особенность философии, в сравнении с наукой. Закон Ома, открытый в 18 веке, имеет универсальное, объективное содержание, его смысл одинаков и однозначен для всех, он не несет на себе отпечаток личности ученого, его открывшего. Рано или поздно он был бы открыт и помимо Ома, ибо отражает реальное состояние мира, процессы, объективно происходящие в нем, а не выражает отношение к миру. Человек же в своем социальном практическом поведении, как и в сфере духовной культуры руководствуется, во-первых, знанием о мире и, во-вторых, своим отношением к миру и этому знанию. Это отношение для каждого конкретного человека уникально, личностно, осознано им самим. Но, являясь порождением человека, сформированного определенной культурой, оно в той или иной степени выражает и отношение данной культуры к событию, явлению, процессу, ситуации. Это отношение может быть типичным (универсальным) для эпохи, этноса, социальной группы, цивилизации, географического пространства и т.д. Оно выражается в абстрактной, понятийной форме, свойственной данной культуре, и воспроизводится этой культурой как осознанно (через науку, материальное производство, искусство), так и бессознательно (на уровне архетипов, принимая форму религиозных верований, социально-психологических установок, определенного мироотношения, того, что принято называть менталитетом).

Не имея жесткой грани между сознательным и бессознательным использованием таких универсальных форм отношения к миру и себе, культура пытается логически осмыслить их через философию. Философские теории, существуя в авторской, личностно-окрашенной форме, содержат универсалии культуры - характерные для нее формы выражения всеобщего. Поэтому в силу собственной жизненной позиции и социокультурного опыта, один может принимать философскую позицию непротивления злу насилием, которую излагали вслед за библейскими авторами Л. Толстой, Ганди, А. Швейцер, а другой предпочтет философию прагматизма, где истина измеряется пользой, или позицию активного переустройства мира меньшинством для большинства К. Маркса и В.И. Ленина.

Философская культура же заключается в знании этих позиций, понимании их логики и культурно-исторического смысла, породившего их или приписываемого им. Философская культура предполагает умение проецировать эти позиции на будущее, предвидеть их социальные и моральные последствия, а также логично обосновывать собственное отношение к ним. Осознанное понимание универсалий культуры через ее философию - путь самопонимания и самоопределения личности в культуре.

Значит ли это, что не следует критиковать чуждые моему умонастроению и моим духовным устремлениям философские позиции? Стоит ли считать ложными все те учения, с которыми “не попал в резонанс”? Иными словами, стоять ли на позиции философского релятивизма, считающего, что истинность или ложность всех философских позиций относительна, или исходить из того, что Истина все-таки одна?

Поскольку невозможна верификация (проверка) философских утверждений подобно тому, как осуществляется верификация положений науки, то не следует какую-либо философию трактовать как ложную, называть заблуждением. Человечество кроме биологического генофонда имеет и культурный генофонд - множество различных, нередко противоположных и даже исключающих друг друга проявлений культуры. Их ценность - в самом существовании. Даже те проявления культуры, которые потенциально опасны в каком-то отношении, нельзя стремиться целиком уничтожить, убрать из культуры - тем самым увеличивается возможность их нового воспроизводства. Необходимо отвести им соответствующее место в культуре, не допускать их превращения в орудие практики. Условием сохранения культурного генофонда является культурная толерантность - терпимость.

Это целиком относится и к философии как духовной основе культуры. Она в качестве развивающейся формы человеческого знания возможна до тех пор, пока признает за другими право утверждать иную позицию и логику в качестве Истины. И философия перестает быть собой, превращается в идеологию, а затем и в орудие реализации чьих-то целей, когда объявляет себя единственно верной, монополизирует право на истину. Такая позиция ведет к прерыванию естественного хода развития культуры. Обедненный генофонд духовной культуры направляет ее развитие по одному, искусственно созданному руслу, и ведет тем самым к культурному вырождению.

Но при всей культурной терпимости, при знании и умении понять основные мировоззренческие позиции, выработанные человечеством, правомерно и необходимо выработать для себя или принять уже выработанные кем-то философские представления как Истину. Можно ли обойтись без этого, не развивать свою философскую культуру?

Человек, считающий, что он вполне обходится без философской культуры, подобен господину Скопену из комедии Мольера “Мещанин во дворянстве”, который всю жизнь говорил прозой, а, узнав об этом, сильно удивился. Есть люди, утверждающие, что они живут вне моды, не стремятся следовать моде. Они ошибаются в одном: вне моды они жить не могут, как не могут жить вне общества, просто они одеты по вчерашней, какой-то иной моде. Тот, кто не знает философии, так или иначе занимает определенную мировоззренческую позицию: на уровне житейской философии, здравого смысла выбирает из многообразия вариантов отношения к миру, предлагаемых культурой, то, что соответствует его личности. Просто этот выбор не осознается, не анализируется, в значительной мере подвержен чужим влияниям. Философская культура предполагает умение критически оценивать свою систему ценностей, видеть ее истоки, культурные и личностные, уметь отстаивать эти ценности в житейских ситуациях, сохраняя себя, или сознательно изменять их, соотнося с мироотношением других людей. Человек “не нуждающейся” в философской культуре подобен тому, кто утверждает, что ему не нужен воздух, так как не понимает его роли в собственной физиологии.

Очень точно этот момент подчеркнул Н.Г.Чернышевский в рассуждении о соотношении философии и конкретных наук. Он указывает на возрастающую специализацию научного знания. Сам по себе этот процесс прогрессивен. Ученые “скромно трудятся по своим специальностям и, добросовестно трудясь над разъяснением тех специальных вопросов, к разработке которых добросовестно подготовили себя своими специальными занятиями, добросовестно говорят то, что понимают; это верное служение науке, в результате его: дельные, скромные, почтенные работы, верные духу научной истины” (Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. в 15-ти томах. - М., 1939-1953. Т.15. С.155). Но, вместе с тем, “погрузившись в многосложную путаницу технических вопросов, специалисты подвергаются опасности забывать о простых, конкретных истинах науки, более широких, чем данная специальность” (Там же. С. 66). Крайний эмпиризм (неумение выйти за рамки конкретного опытного знания), не проникающий в сущность явлений, и необоснованные генерализации (обобщения), построенные на выпячивании частностей в ущерб общему, - таковы, по Чернышевскому, возможные следствия “цеховой премудрости”. Поэтому, считал он, для всякого специалиста большое значение имеет проблема выработки сознательной позиции в вопросах, связанных с мировоззренческой или методологической ориентацией. “Сознательность, - писал он, - лучше бессознательности, потому что сознательное действие может быть управляемо и удерживаемо в известных границах рассудка, а бессознательная сила действует слепо и беспощадно (Там же. Т.5. С.622-623).

Человек, считающий себя культурным, не может не знать теоретических основ духовной культуры. Человек, претендующий на владение научными знаниями, не может не знать основ философии как предпосылочного по отношению к науке знания, как его методологической основы.

Педагог, передавая знания, желая или не желая этого, передает определенный стиль мышления, осознанно или неосознанно участвует в формировании у учеников того или иного типа мироотношения. Выбор и характер использования содержания, образовательных технологий, методик и дидактических средств учителем, как правило, определяется его уровнем понимания своих профессиональных задач, его стилем мышления и жизненной позицией. Обучающие средства и методики в системе с целями обучения формируют не только тот или иной стиль мышления учащегося, но во многом определяют и его стиль поведения в дальнейшем.

Если не сводить образованность к сумме знаний (как правило, научных), а понимать ее в современном смысле - как систему действенных интеллектуальных, эвристических, коммуникативных, социально-нравственных качеств, то вопрос о том, нужна ли сегодняшнему учителю философская культура окажется лишним. В какой-то мере недоверие и даже неприятие философии со стороны части учителей, непонимание ими ее функций как жизнеучения и методологии, может быть оправдано тем, что их учили другой “философии”. Но в течении 5-7 последних лет любой читающий профессиональную литературу педагог, даже по публикациям в учительских периодических изданиях не мог не заметить возрождающегося интереса и вновь обретаемой потребности в философских основаниях науки, религии, социальной жизни, литературы и искусства, в философском, целостном осмыслении такого явления культуры как образование.

Итак, философская культура педагога - сложное и многогранное качество, проявление его общекультурной и профессиональной подготовки. она складывается из ряда взаимосвязанных элементов. Основные из них:

1. Понимание сущности философского знания, в теоретической форме отражающего размышление культуры о самой себе и выступающего предпосылочным знанием по отношению к науке, нравственности, искусству и литературе, религии и другим элементам культуры.

2. Знание основ истории философии как истории развития человеческого мышления.

3. Умение видеть множественность смыслов в понятиях, теориях, концепциях, соотносить их друг с другом и выделять собственные смыслы в знаниях, мировоззренческих позициях, своей профессиональной деятельности.

4. Понимание специфики образования как культурного явления в его историческом развитии. Умение обосновать цели , задачи, содержание и методы своей педагогической деятельности в соответствии с образовательной парадигмой постиндустриального общества и особенностями ситуации в национальной системе образования.

5. Понимание сущности науки как развивающегося элемента культуры, знание основных черт и особенностей постнеклассической науки конца 20 века, умение соотносить научные знания с вненаучными.

6. Владение основами современной научной методологии, умение ориентироваться в понятиях синергетики - теории развития сложных, открытых, нелинейных, самоорганизующихся систем, герменевтики - теории понимания.

7. Представление о современной картине мира, основанной на теории глобального эволюционизма, ее роли в науке, социальной и личной жизни человека.

8. Умение ориентироваться в философских основаниях и проблемах преподаваемого предмета.

9. Знание основных тенденций и закономерностей развития мировой цивилизации, характера их отражения в образовательном процессе.

В последующих главах автор делает попытку ввести читателя в содержательное пространство обозначенных проблем.

Философия как сфера гуманитарного знания

Массовое сознание достаточно долго и прочно связывало так называемые общественные науки с обоснованием марксистской идеологии и социализма. Но, во-первых, обществоведение - это собирательное название комплекса наук, которые принято делить на социально-политические и гуманитарные. Так социология и политология - науки социально-политические. Вряд ли они могут быть абсолютно свободны от приверженности определенным, в том числе и политическим, ценностям, хотя избавление от политической тенденциозности и идеологической морализации необходимо. Философия как сфера гуманитарного знания в деидеологизации и деполитизации просто не нуждается, если иметь в виду собственно философию, а не тот пропагандистский вариант марксизма, который выдавался за нее в нашей стране, начиная с 30-х годов. Нормальное развитие философии осуществляется вне идеологических и политических координат, правда до известных пределов: будучи размышлением человека о самом себе как о существе деятельном и духовном , философия, как и все остальные сферы духовной культуры, также опирается на предпосылочное, социально-обусловленное знание. Что же такое философия? И нужна ли она в мире нашей повседневности, где конкурируют власти, деньги, специалисты?

В тех учебниках по которым все мы учились, было написано: “Философия - наука о наиболее общих законах развития мира, то есть природы, общества и человека”. И претендовала эта философия на окончательное и строго научное объяснение всего, что в мире существует и происходит. Когда же мы нашли в себе силы признать, что большая часть этих объяснений далека от реальности, то попытались поступить, как в известной немецкой поговорке - с водой выплеснуть и ребенка. Делали же это по двум основаниям. Первое - отечественное, результат исторического пути России. Наша пропаганда сумела свести всю философию как итог двух с половиной тысячелетнего развития человеческой культуры к одному, безусловно влиятельному, но исторически преходящему течению - философии марксизма в сталинском варианте. Второе основание - общецивилизационная тенденция противопоставления науки как точного и полезного знания философии, не обладающей правом на самостоятельное существование в технизированном мире. Когда-то философия позволила всем наукам выйти из нее. Последней это сделала логика. От философии как самостоятельной сферы знания больше ничего не осталось, она может существовать лишь как служанка науки, в виде теории познания. Это - позиция позитивизма. “Философия - это сжатое изложение науки своего времени”, - писал его основатель Огюст Конт. “Предмет философии - логический анализ языка науки”, - добавляет неопозитивист Людвиг Витгенштейн.

Действительно, философия может опираться на данные науки, обобщает и в той или иной мере использует их. Она выступает мировоззренческим и методологическим основанием науки, даже в тех случаях, когда сами ученые этого не осознают. Явно или неявно она влияет на нее через постановку проблем, стиль мышления, интерпретацию результатов. В ряде философских школ философы прямо заявляют о научности своего знания: позитивизм, марксизм, феноменология, аналитическая философия изначально претендовали на строгую научность своих теорий. В то же время, всегда существуя в теоретической форме, философия может минимально соприкасаться с наукой и даже обходиться без нее: экзистенциализм, неотомизм, русская религиозная этическая философия конца 19-начала 20 веков, обладая всеми характеристиками логически выстроенных и доказательных теорий, выступают размышлениями о духовном пути человека, о сущности культуры во вненаучной форме. И сколько бы серьезными не были научные претензии философии, в какой бы мере она не опиралась на научный материал, в ней всегда остается то, что не может быть включено в науку. Исследуя отношение человека к миру выраженное в системе духовных, познавательных, деятельностных ценностей, она изучает человеческое знание о мире, включенное в систему личностных смыслов. А личностный смысл, который любой человек осознанно или неосознанно вкладывает в то или иное проявление культуры, всегда уникален, неповторим. Его можно облечь в формы всеобщего (в понятия, присущие мышлению людей всех культур), можно связать с социокультурными закономерностями, передать другим. Но смысл, то есть понимание всего происходящего с человеком, культурой, обществом, миром, всегда глубоко личностен, уникален, как уникален каждый из нас. Поэтому не существует философии вообще, единой, тем более единственно верной, как не существует лучшей культуры в этнической палитре человечества.

Философия - многообразие направлений, школ, течений, теорий, концепций (теория - система логически доказательных и взаимосвязанных идей; концепция - разновидность теории). Наконец, история знает разные типы философствования - позиции, ставящие в центр мира и делающие объяснительным принципом ту или иную сферу этого мира: природу (натурализм), Бога (теоцентризм), общество (социоцентризм), человека (антропоцентризм).

Спор о том, кто важнее: специалист-ученый или философ - подобен спору о том, кто нужнее для продолжения рода - мужчина или женщина. Очевидно, что каждый, выполняя свои функции в культуре, зависит от другого и каждый является главным в определенном аспекте видения мира. У философии совсем иные задачи, чем у науки, в том числе и у таких наук как социология и политология. Предмет науки внешне отделен от нее, дистанцирован, противостоит ей в ситуации отношений познающего субъекта и познаваемого объекта. Ведь даже в учебниках по марксистско-ленинской философии, которые фактически отождествляли предмет философии и гегелевское учение о развитии (”философия - наука о наиболее общих законах развития...”), пробивалась каким-то образом мало кем замечаемое, но показательное противоречие. В разделе по диалектическому материализму философия при определении ее предмета отождествляется с наукой. А в разделе по историческому материализму, выделяя формы общественного сознания, все официальные учебники, вслед за К.Марксом и Ф.Энгельсом разводили их: философия как особая отдельная форма общественного сознания ставилась в ряд с моралью, религией, искусством, наукой. При этом она не отождествлялась с наукой, а была рядоположенной с ней.

Тогда какую же функцию отводит культура философии? Функцию рефлексии. Рефлексия - самосознание, сознание, направленное на самое себя. Философия не имеет внешне противостоящего ей предмета, так как является результатом размышления культуры о самой себе. Это - рефлексивная (самосознающая) деятельность духа, деятельность размышляющего человека, обращенная на себя, но не только в качестве объекта. Человек для философии не может быть внешним объектом изучения, как, например, для медицины, физиологии, психологии, социологии. Такие науки как психология и логика тоже изучают мыслительную деятельность человека, но как внешний объект, научными средствами. В форме философии человек все время вопрошает, что он такое в качестве существа мыслящего, познающего, включенного во внешний мир и потому ищущего свободы, счастья , добра, красоты, справедливости, наконец, смысла своего существования. Поэтому философствование всегда глубоко личностно, интроспективно, то есть обращено вовнутрь человека. Это - осмысление внутреннего, личностного отношения к миру, себе, своей мыслительной, духовной деятельности. Вот как об этом писал Л.Н.Толстой: “Со всеми людьми, обращающимися к науке нашего времени не для удовлетворения праздного любопытства и не для того, чтобы играть роль в науке, писать, спорить, учить, и не для того, чтобы кормиться наукой, а обращающимся к ней с прямыми, простыми, жизненными вопросами, случается то, что наука отвечает им на тысячи вопросов, но только не на тот один вопрос, на который всякий разумный человек ищет ответа: на вопрос о том, что я такое и как мне жить”     (Толстой Л. Полн. собр. соч. в 90 т. М., 1928-1958. Т.45. С.311).

Поэтому нельзя преподавать философию “вообще”, изучать философию “вообще”, не признавать или критиковать философию “вообще”. Можно говорить о содержании и роли философии Платона, Фомы Аквинского, Декарта, О.Конта, К.Маркса, Вл.Соловьева, П.А.Флоренского, Э.Гуссерля, К.Ясперса и др. в развитии европейской культуры, о воздействии их на науку, религию, социальную и политическую жизнь.

В процессе исторического и индивидуального развития человека сначала формируется сознание как способность мыслить об окружающем, и лишь затем - самосознание. Эта способность к рефлексии, к выделению себя из окружающего мира, анализированию и оцениванию самого себя возможна только на определенном этапе мыслительной деятельности. Это - вторичный, более сложный уровень. Философия тоже родилась после возникновения культуры как ее самосознание, направленный на самое себя анализ. Философия - облеченная в теоретическую форму рефлексия культуры.

Эта рефлексия носит целостный, синкретический характер. Она не является анализом того или иного фрагмента бытия, как наука. Она не раскрывает жизнь человека в одном ее проявлении - в общении с Богом и через него - с людьми, как религия. Она не предписывает те или иные нормы поведения, как мораль. В философии через систему взаимосвязанных и доказательных идей человек и через него данная культура рассуждают о том, что есть подлинное бытие в его человеческом измерении, в чем его смысл, источник и красота, что есть творчество, свобода, добро, счастье, искусство, религия, наука, что представляет собой путь всего человечества и жизненный путь каждого из нас, что такое смерть, и что делает осмысленным и ценным конечное пребывание человека в мире и культуре. Это размышление-исповедь одного человека, но включенного в культуру и исследующего ее средствами, рожденными этой культурой. Оно становится философией тогда, когда данное понимание названных ценностей разделяют (в идеале) все или определенная часть людей.

В процессе морального самоопределения, в процессе эстетического освоения мира, в науке, в живом опыте религиозной духовной практики человек стремится совершить восхождение к Истине. Истина науки познается рассудком - через рациональное, логическое. Философия стремится познать Истину в ее человеческом, культурном измерении через Разум, соединяющий логическое с внелогическим, рациональное с иррациональным, всеобщее с индивидуальным. Деятельность рассудка в процессе философствования выполняет служебную роль, выступает одним из средств.

Тот, кто ждет от философии немедленной практической пользы, осязаемых, измеряемых количественно результатов - не понимает природы философского знания. Выбор той или иной философской позиции не ведет непосредственно к улучшению социальных отношений, повышению производительности труда или к массовому использованию новых образовательных технологий. Философия вообще не ставит своей целью решение проблем. Это - задача других сфер знания, других форм деятельности. Роль философии - в постановке проблем, в рассуждении о человеческом измерении, цене за решаемые проблемы, в понимании сущности происходящего вне и внутри человека.

Зачем это нужно? Зачем рассуждать о проблемах, о ценностях, о смысле человеческих действий? Давайте сразу действовать, быстрее решать проблемы, получать практические результаты в метрах, килограммах, долларах! Давайте оставим полезную науку и упраздним бесполезную философию. Эта установка на действие без понимания человеческих смыслов действий, без сомнения, без самооценки сопровождает всю человеческую историю. Никто, разве что во времена инквизиции, не призывал устранить науку. Философия же для людей, не склонных к осмыслению происходящего, всегда казалась излишней “роскошью”. Более того, она всегда мешала жесткой, тиранической или тоталитарной власти. Такая власть обречена на отрицание философии и ненависть к ней. Размышление о человеческих ценностях всегда было опасным для людей, не думающих о соотношении цели и средства, утверждающих свои идеи, свою власть, свои интересы любой ценой, будь то политики или военные, производственники или администраторы.

В Древней Греции судят Сократа, критиковавшего демократию за принесение интересов дела в угоду толпе. “Не могут выбранные по жребию правители управлять мудро, ради принципа равенства нельзя допускать к власти необразованных и неумелых”, - утверждал Сократ. В итоге - знакомый прием с обвинением его в “неправильной”, несовпадающей с принятой в Афинах того времени идеологией - пропаганде чужих богов, и - смертный приговор. Наполеон, проводя идеологическую ревизию всего, что есть в государстве, заявил в адрес философии, что вред от нее явный, а польза сомнительна.

Философскому образованию в нашей стране не везло всегда. Появившись позже всех в Европе, оно периодически запрещалось и почти постоянно подвергалось гонениям. То философию широко внедряли в гимназиях, воспроизводя классическое европейское образование, то, одумавшись, причем во вполне определенные моменты российской истории, приходили к выводу, что она “лишь революцию плодит”. В середине 19 века Николай 1 заявлял своим офицерам: “Займитесь службою, а не философией, я философию терпеть не могу, я всех философов в чахотку вгоню”. В 1850 году министр народного образования князь Ширанский-Шахматов пишет, повторяя почти дословно Наполеона, что “польза от философии не доказана, а вред от нее вполне возможен”. И философию оставили лишь в духовных академиях, сделав элементом религиозного образования. Возможно, в этом - одна из причин высокого уровня русской религиозной философии конца 19-начала 20 веков. А может быть в отсутствии массового философского образования коренится и одна из причин того, что российское сознание, в том числе и у отечественной интеллигенции, так легко восприняло родившуюся в Германии философию марксизма?

Победа революции вначале привела к активизации философской мысли. В 1919 году Н. Бердяев создает в Москве “Вольную Академию духовной культуры”, куда вошли С.Франк, Ф.Степун, А.Белый и другие деятели науки и культуры. В Петрограде возникло “Вольное философское общество”. Издавались философские журналы “Мысль”, “Мысль и общество”. В первые послереволюционные годы активно развивалось и диалектико-материалистическое течение во главе с А. Дебориным: в 1922 году начал выходить журнал “Под знаменем марксизма”, активно работали философы-марксисты Н. Бухарин, Л. Аксельрод. Причем, в первые послереволюционные годы монополии на истину не было ни у одной из сторон.

В 1921 году преподавание философии возродилось в вузах. Правда, преподавателей для нее готовили в Институте Красной профессуры, а содержание в основном сводилось к историческому материализму. Но довольно быстро философский плюрализм вступил в противоречие с идеологией пролетарской диктатуры, и начался разгром философских школ. В 1922 году по списку, включающему философов немарксистской школы, высылаются за границу знаменитые русские философы. В 1931 году наносится удар по более лояльному к властям обществу материалистов-диалектиков во главе с А. Дебориным. И в 1938 году разгром философии завершился выходом печально известного “Краткого курса истории ВКП/б/”, уложившего всю многоплановую, богатую идеями, во многих отношениях противоречивую философию марксизма в примитивную вульгарно-пропагандистскую схему. А то, что вошло в философскую классику и стало общепризнанным в мировой философии - концепция отчуждения молодого Маркса и последние письма Энгельса о ведущей роли идей в жизни общества - было совершенно “удалено” из марксизма. Философия как самостоятельная дисциплина была опять “прикрыта”, а вульгаризированное содержание марксизма превращено в средство идеологического террора.

И хотя в 1956 году после 20 съезда КПСС философия как учебная дисциплина вновь восстанавливается, но традиция свободного философского размышления без боязни “идеологических ошибок”, без страха оказаться “ненаучным” во многом, если не совсем, оказалась утраченной, а учебники вплоть до 1988 года сохраняли сталинскую схему. Само название “марксистско-ленинская философия”, появившееся в 50-е годы никогда не было адекватным содержанию этого учебного предмета. Оно было не более правомерным, чем присвоение биологии названия “дарвинизм”, что и пытался сделать Т. Лысенко. Но биология не имеет отношения к разгрому генетики и сопутствующим репрессиям, как ни при чем здесь и действительный вклад Ч. Дарвина в развитие научной биологии 20 века. Обвинять же философию в результатах наших революционных преобразований - все равно, что предъявлять счет за чернобыльскую катастрофу Ферми, Курчатову, П. Кюри или Резерфорду.

Почему же всегда казались опасными бессильные, производящие лишь идеи философы? Почему с философскими идеями и с их носителями боролись в первую очередь? Случайно ли, что после помещиков и капиталистов репрессиям были подвергнуты философы, и лишь потом - крестьянство через раскулачивание, техническая интеллигенция, военные и вновь интеллигенция, но уже научная и художественная?

Философия учит людей самостоятельно размышлять, показывая, что существуют разные логики, что в одно и то же понятие разные культурные, научные и философские традиции могут вкладывать разный смысл. А поэтому заучивать готовые определения и запоминать чужую, готовую логику достаточно бессмысленно. Их надо понять и, отталкиваясь от них, идти к своим. Философское размышление имеет два измерения: во-первых, логическое, рассудочное и рациональное, требующее доказательности и четкого соотнесения слова со смыслом, слова с действием; во-вторых, духовно-нравственное, собственно человеческое. Ведь логичной может быть и машина, а известные слова Сократа до сих пор выражают это человеческое измерение философии: “И всякое знание, отделенное от справедливости и других добродетелей, представляется плутовством, а не мудростью”. Связывая прошлое, настоящее и будущее, философия строится на сомнении. Но оно, от легкой иронии до скепсиса и критики, направлено на утверждение человеческого в культуре, в жизненном пути индивида. Это - утверждающее сомнение.

Человечество в своем историческом развитии предельно рационально: оно не будет тысячелетиями сохранять и развивать то, что не входит в основы и условия его существования. В свете понимания этого мы сегодня более взвешенно и глубоко оцениваем роль религии как формы развития культуры, действенного механизма воспроизводства социальных норм и социализации личности, как формы духовной практики с ее развивающими и психотерапевтическими функциями, наконец, как одну из форм познания и освоения мира. И философия с ее созерцательностью, с ее вечными вопросами, с ее бесконечными поисками смысла и понимания будет существовать до тех пор, пока существует культура: как человеческое сознание не может не размышлять о себе, так и культура способна развиваться до тех пор, пока не утратит способности осознавать себя. И каждый человек, выстраивает свой жизненный путь, оценивает себя, анализируя свое отношение к миру.

Культура в форме философской рефлексии конструирует духовный, ценностный сценарий своего развития. Философское знание не решает проблемы, не предлагает практических рецептов, но говорить об отсутствии “пользы” от философии безграмотно, ибо она ставит проблемы, создает духовные и мыслительные предпосылки для поисков решений в науке, политике, социальной, экономической и личностной сферах.

“Философствовать - значит не действовать. Действовать - значит не философствовать”, - писал И.Г. Фихте, подчеркивая особую, созерцательную позицию философа. Или преобразовывать, исследовать мир, то есть действовать. Или философствовать, то есть переставать действовать, погрузиться в миросозерцание, в размышление. Почему созерцательность позиции в нашем восприятии приобрела негативный, пренебрежительный оттенок? Ведь созерцание - основа осмысления и понимания ситуации, необходимое условие для поиска решения проблемы. В этой отличительной черте философии вновь просматривается не просто отличие от науки, но ее противоположность науке. Главная задача последней в конечном счете подчинена содействию успеху деятельности человека, его практической пользе. Наука - социально выработанная в процессе исторического развития форма приспособления к природе. Философия стремится подняться над природной зависимостью, свободно размышлять о смысле бытия. Это стремление противоречиво, даже парадоксально: человек зависит от слишком многого, он конечен и слаб в своих усилиях преодолеть эту зависимость. Но он и бесконечно силен в этом стремлении преодолеть себя, действовать вопреки обстоятельствам, надситуативно, и тем самым преодолевать эту зависимость. Ведь чтобы преодолеть ситуацию объективно, практически, надо предварительно вырваться из нее в духовном стремлении. В этом - и тайна, и разгадка человеческой культуры. И философия как духовная основа культуры концентрирует и выражает эту способность человечества.

Приучая нас презирать созерцательность, ценить действие, но не размышление, приводили в пример широко известный одиннадцатый тезис К. Маркса о Фейербахе: “Философы лишь различным способом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его” (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т.3. С.4). Маркс считал, что для философии недостаточно быть созерцанием и “всего лишь различным образом объяснять мир”, а следует стать инструментом преобразования мира. Но мир изменяют практики: политики, экономисты, ученые. Философия же, созерцая, объясняет мир и человека в мире, помогая тем самым человеку в его самоопределении. И ценность ее именно в наличии разных объяснений мира, в том, что она вбирает в себя разные логики и предлагает разные движения мысли, приводит к пониманию, что и противоположные позиции могут быть одинаково убедительными. Не верить каждой логике только потому, что она непротиворечива, а понимать смысл заложенных в ней ценностных ориентацией, не мыслить примитивно и однозначно - вот та предпосылочная установка, которую формирует философия по отношению к процессу принятия решения и претворению его в практику.

Из того, что кто-то в результате занятий философией или знакомства с ней изменится к лучшему и станет благотворно влиять своим мироотношением на окружающее, не следует, что задача преобразования мира входит в функции философии. Искушение опереться на философию в стремлении улучшить общественное устройство существовало всегда, хотя оно и имеет богатый отрицательный опыт. Он свидетельствует, что недопустимо стремиться переделать мир в соответствии с чьими бы то ни было футурологическими моделями или “философскими” прогнозами о “закономерном ходе истории”. Любые умозрительные конструкции беднее реальной жизни, отражают лишь ее отдельные стороны. Противоречивое развитие культуры не вмещается в логические схемы, хотя последние необходимы для понимания этого развития. Поэтому философия есть средство ориентации в мире, а не орудие его преобразования. Роль последнего уже не одно столетие выполняет наука, опираясь на философию как один из элементов в системе своего предпосылочного знания.

Направленность философии на человеческие ценности - проявление ее аксиологической (ценностной) функции. Но, как уже отмечалось, эта смыслообразующая функция сочетается с другой - методологической. Следует сразу оговориться, что методология здесь понимается как учение (причем, не всегда строго научное) о путях и методах получения знания: “метод” - средство, “логос” - знание.

Автор считает неправомерным употребление термина “методология” применительно к практической деятельности, как это, начиная с 70-х годов, делается в ряде работ по педагогике - “методология педагогической деятельности”, “методология воспитания”, “методология мыследеятельности”. В последнем случае, характерном для представителей так называемого логического кружка, объединившего представителей вузовской педагогики и психологии, происходит достаточно явная подмена понятий. Сначала “мышление” заменяется “мыследеятельностью”, хотя мышление - это и есть движение, то есть деятельность мысли, и ничто иное. Затем “мыследеятельность” становится просто деятельностью в любой сфере: педагогической, производственной, социальной. А затем из соединения методов логического мышления с решением практических задач (что всегда присутствовало и в методологии науки, и в любой технологически оформленной деятельности, будь то методика обучения или производственная технология) рождается “новая” наука - методология деятельности. При этом происходит смешение двух процессов: процесса логического получения знания и процесса преобразования его в технологию деятельности - алгоритмизированную, воспроизводимую последовательность действий, направленную на получение практического результата и гарантирующего его.

Методологическая функция философии изначальна: изучая отношение человека к миру, она не может не исследовать процесс познания как механизм, определяющий это отношение. И ведущим, начиная с Нового времени, становится изучение научного познания, его средств и методов. Поэтому в определенном отношении философия “обслуживает” науку, обеспечивая методологическую культуру тех, кто в той или иной форме имеет дело с процессом получения и использования научных знаний. Более подробно остановимся на этом во второй главе. Здесь же лишь подчеркнем, что методологическая функция философии - важная, но отнюдь не главная задача философии. Философия всегда была и остается жизнеучением, духовной, руководящей силой. Она адресована человеку не как специалисту, не как сознательному (более или менее) гражданину, а как Личности, ищущей свободы и смысла. Свободы, которую не обеспечат никакие “перестройки” и “демократизации”, которая не зависит от внешних обстоятельств, а реализуется в сопричастности к вневременному, вечному. И смысла, который не измеряется сиюминутной выгодой, а имеет человеческое,  нравственное основание, не может быть навязан через политические, экономические, философские доктрины, а обретается самим человеком в его свободном и самостоятельном размышлении.

Философия как методология может привлечь тех, кто по складу личности является “преобразователем”, кто озабочен тем, чтобы успешно действовать, изучать что-то на основе современной исследовательской культуры. Такому типу людей ближе прагматические, позитивистские, аналитические философские течения. Философия как жизнеучение ближе тем, кто склонен к духовным исканиям, задумывается о нравственном совершенствовании, кто сосредоточен на гуманистических ценностях. Им философия предлагает возможность опереться на богатство русской дореволюционной этической философии, высоко ценимой во всем мире, экзистенциалистские учения, философские основания многообразных духовных практик, созданных человечеством. Жизненные устремления людей каждого типа общественно ценны и необходимы, и каждая из этих двух форм мироотношения находит отражение в философии.

История философии предлагает нам образцы мышления различных эпох и народов в личностно-индивидуализированной форме. Но философия - не только свод высказанных, состоявшихся мыслей. Это и сам процесс осмысленного мышления, размышление о мысли (М. Мамардашвили). Это - размышление о человеческих смыслах жизни, смерти, деятельности, культуры. В той мере, в какой человек отличен от животного, он обречен на это размышление, так как обречен на постоянный выбор в поступках, ценностях, общении. Культура такого размышления определяет степень осознанности выбора, самостоятельность решений или бездумное следование стереотипам, ненужную трату энергии на “изобретение велосипеда” или умение использовать все богатство методологии познания.

Философствование - способ мысли каждого живого человека, соединяющий индивидуальное с родовым и через него - с мировым, уникальную личность отдельного человека с культурой и культуру с единым Космосом. Смысл при этом всегда является “моим” смыслом, он не приходит со стороны. Не существует таких средств, с помощью которых можно было бы заставить человека принять чужое понимание, чужие смыслы как свои. В какой-то степени это достигается внушением, но фрагментарно, кратковременно и, как правило, в отношении тех людей, кто склонен следовать стереотипам. Если бы было возможно массовое и устойчивое транслирование людям внешних, идущих извне смыслов, то человечество не билось бы тысячелетиями над проблемами воспитания, а подготовка воспитателей свелась бы к обучению технологиям передачи формирующейся личности набора готовых смыслов. Стало бы возможным программировать и воспроизводить в каждом поколении выбранную нравственность, создавать установку на определенный тип реагирования в конкретной ситуации. Иными словами можно было бы с помощью воспитания и образования закладывать в людей, как в роботов, определенную программу поведения. Но человечество руководствуется не столько знаниями, сколько тем или иным пониманием их смысла, что в конечном итоге всегда оказывается размышлением о смысле жизни.

Философствование как процесс поиска смыслов соединяет современность, прошлое и будущее в их многовариантности. Универсалии культуры - смыслы и понятия, присущие той или иной культуре в ее историческом и мировом контексте, не существуют вне индивидуальной мысли живого человека.

Двадцатый век значительно расширил смысловую проблематику, но не выработал единых для всех или большинства смыслов. Ответ, одними воспринимаемый как окончательный, для других играет роль постановки вопроса. И только его самостоятельное, индивидуальное решение означает настоящую, а не мнимую самоориентацию человека, а, значит, и его свободу. Чужое решение - только возможность осмысленной (другим) жизни. История человеческой мысли предлагает разные возможности осмысления, человек же становится творцом собственной свободы, когда не просто понимает чужой смысл, а творит свой, даже и на уровне сознательного принятия чужих решений. В жизни каждого есть лишь два возможных пути: либо человек выходит за пределы себя, сам осмысливает людей и мир, осознанно творит свою систему смыслов и тем самым берет на себя ответственность за свое существование; либо отказывается от таких поисков или в силу духовной неразвитости не нуждается в них. Последний вариант означает отказ от личностной свободы, так как ведет к бездумному принятию навязываемой (что всегда имеет место) системы смыслов, превращает индивида в функциональную, “инструктивную” определенность. Это несомненно удобно для людей идущих или пришедших к власти ради ее самой, это дает возможность легко управлять другими. Философствование, творящее собственные смыслы, представляет для них угрозу.

Итак, человек, в той мере в какой он хочет быть им, творит свою индивидуальную систему смыслов. Для другого, как и для всего человечества, индивидуальный смысл выражается в слове, тексте, в речи, в поведении. Понимание мысли и поведения другого становится для нас фактом только в процессе соотнесения его слов и действий с системами смыслов всей культуры и наших собственных. В этом - механизм понимания другого. Следовательно, в основе коммуникации лежит способность к осознанию своих и чужих смыслов, умение соотносить их не по примитивному принципу “правильно - неправильно”, а на основе умения “не только отвергать, но одновременно видеть истину в отвергнутом” (Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. С. 489).

Философствуя, человек стремится не столько к тому, чтобы его поняли буквально, сколько к тому, чтобы его мысль стала импульсом рождающейся коммуникации, стимулом для творческого мышления других. В философствовании присутствуют законы логики, но, будучи индивидуальным мышлением о смысле, оно не является исследованием в строго научном смысле этого слова. Философствование не сводится к рациональному дискурсу (дискурс - выведение заключений на основании правил формальной логики). Философствование стремится к общезначимости не через формальное построение речи, а через систему культурных, смысловых универсалий. Способы философствования определяются типом мышления, формируемым той или иной культурой.

К таким способам можно отнести монолог, диалог, полилог и вопрошание. Это связано с существованием трех социальных и мыслительных культур (при относительности и условности их выделения):

а) рационалистической, стремящейся упорядочить всю общественную жизнь в соответствии с одной логической схемой, свести ее к общему знаменателю во имя социального целого;

б) иррационалистической, в основе которой - социальная стихия, бунт, самоутверждение во имя индивидуальности;

в) культуры, стремящейся к коммуникации, взаимопониманию на основе осмысленной жизни.

Эти культуры не расположены линейно, не отделены друг от друга четкими границами, но в конкретных исторических ситуациях та или иная из них может преобладать. Крайне рационалистическая и иррационалистические культуры проявляются в монологах, первый шаг навстречу друг другу, первые попытки осмысления - в диалоге. Диалог - беседа индивидуальности с культурой, личности с личностью. “Рациональная схема не может доказать факт мышления живого человека иначе, как постулируя единое мышление рода и рассматривая человеческую мысль проявлением этой изначальной нелепицы. Рационализм волей судеб творец мифов и идолопоклонник. Иррационализм не сомневается в многообразной одухотворенности всего, в том числе и людей, но не может об этом сказать понятно. Культура диалога дает ему такую возможность. Но в ней мы уже не находим не абстрактного рационализма, ни абстрактного иррационализма, они сближаются, в их основе одинаково обнаруживается “говорящая метафора”, индивидуальное мышление, заявляющее о себе на общепонятном языке культуры” (Философская культура и синтез социального знания. Тюмень, 1992. С. 69).

Мышление, живущее в мире обезличенных знаний (будь то знания о природе, обществе или самом человеке) оперирует бездушными логическими схемами. Оно складывает из них картину мира, как ребенок складывает кубики. Эта картина уже предопределена, однозначна и довольно далека от реального мира. Такое мышление рационалистично, логично, объясняет мир, но не помогает ориентироваться в нем. Ведь мир включает в себя существенный компонент иррационалистичного, а то, что рационально в одной ситуации, становится абсурдом в другой.

Мышление, включенное в мир культуры, способно оперировать заложенными в ней смыслами, за одной и той же логической схемой или понятием оно в состоянии видеть различные смыслы. Чтобы спуститься от этих рассуждений к реалиям нашей повседневной жизни приведем простой пример: понятие “справедливость” - созданная различными культурами универсальная абстракция, одна из универсалий культуры. Редкий политик сегодня явно или неявно не оперирует этим понятием, стараясь убедить нас, что именно его политическая группировка - носитель справедливости. Но слово “справедливость” - просто абстрактная схема, им можно оперировать как угодно, встраивая его в предлагаемую картину общества. Постижение его на уровне логики недостаточно, поэтому доводы и политические конструкции почти всех группировок достаточно логичны и социально обоснованы. Но если за понятием мы увидим не просто логическое, а культурное содержание, то сможем понять, что смыслы, вкладываемые в него представителями различных социальных и мыслительных культур не просто различны, а противоположны. И само слово перестанет быть для нас средством, лозунгом, который можно использовать в каких угодно целях. За одним и тем же понятием думающий человек увидит разные культурные значения, разные социальные смыслы, разные экономические и политические результаты. А главное - разные механизмы достижения и разную цену за них. То же относится и к понятиям “порядок”, “интересы народа”, “демократия” и т.д. Именно здесь находится точка пересечения теоретической и методологической философской культуры с реальной жизнью человека.

Одна и та же культура способна предлагать разные системы аргументации. Культура философствования учит сомневаться в правоте каждой из них, в том числе и в собственной правоте. В диалог удобно вступать с неживой природой. Она молчит и позволяет нам (пока) провозглашать истины от ее имени. Здесь достаточно надежно работает субъект-объектная модель отношения к миру. (Субъект - носитель действия или познания. Объект - то, на что направлено действие или познание). Элементы культуры тоже могут быть объективированными, можно иметь дело с техникой, наукой, культурным образом Бога на основе одного (собственного или усвоенного) смысла. Но когда имеешь дело с живыми, возражающими и несоглашающимися людьми, как научиться вставать на точки зрения множества собеседников, как найти то, в чем правыми могут оказаться все? Только на основе умения конструировать и понимать разные смыслы, могущие стоять за одной и той же логической схемой. Эти смыслы задаются разными культурами в их социальных и личностных воплощениях. Суть полилогического мышления, включенного в культуру, - признание множественности логик и языков, утверждение относительности человеческой правды. Каждый может быть по-своему прав, но прав для себя. Путь же к правде для всех - Истине - в понимании, соотнесении и согласовании смыслов.

Вопрошание - негативное, критическое владение культурой. Оно не утверждает ответ, а предлагает только вопросы и демонстрирует возможность ответа. При этом отвечать на философские вопросы приходится самому, обретая и выстраивая собственный смысл.